Кот, который нюхал клей - Страница 38

– А что, их стоит воскресить?

– Ну, я могу рассказать тебе кое-что, потому что ты всё равно будешь докапываться до сути. Так вот, ходил слушок, будто Найджел – настоящий отец Салли, но, конечно, это всё подлая клевета. Верность Найджела всегда была выше всяческих похвал. Он и Маргарет были просто чудесной парой.

Квиллер проницательно взглянул на неё, потеребив усы. Интересно, сама-то она верит в то, что говорит? И где правда? О чем вообще думают люди в этой северной глухомани, где сплетни – основной род деятельности? Он спросил её:

– А что ты думаешь по поводу этой автомобильно-железнодорожной аварии?

Милдред печально покачала головой:

– Я сожалею о потере человеческих жизней, но, может, в их гибели кроется некая трагическая справедливость, если это они убили Харли и Белл. Роджер говорит, что драгоценности так и не обнаружили. Тебе известно, что некоторые весьма дорогие вещи пропали? Полиция тщательно это замалчивает, но у Роджера друг работает в конторе шерифа.

Официантка в мини-юбке объявила, какой пирог сегодня подают земляничный. Это значило, что в нём целые ягоды и взбитые сливки. Квиллер и его гостья набросились на свои куски, и ненадолго установилось молчание. Затем Милдред справилась о сиамцах.

– С Коко всё в порядке, – сказал Квиллер, – но вот Юм-Юм мне пришлось отвезти к ветеринару. Я звонил ему и сообщил о её проблемах, а он велел мне показать Юм-Юм и принести её мочу на анализ.

– Интересно! И как ты справился с последним?

– Да уж во всяком случае не мучился с бумажной чашкой! Мне пришлось купить специальный набор – крошечную губку и несколько малюсеньких пинцетов, – а потом пять часов проторчать в кошачьих апартаментах и ждать, пока Юм-Юм согласится сотрудничать. Когда же моя миссия была выполнена, я повез её в клинику вместе с губкой в пластиковом пакете размером с крекер «Ритц». Я чувствовал себя полным идиотом!

– А как чувствовала себя Юм-Юм?

– У всех чертей ада, вместе взятых, вряд ли найдётся столько ярости, сколько проявляет самка сиамской кошки, которая ненавидит ветеринаров. Как только она увидела холодный стальной стол, она начала линять. Повсюду летала кошачья шерсть! Прямо пурга началась! Она всё вынюхивала, всюду тыкалась, терлась и наконец ударилась о термометр. Ветеринар мурлыкал какие-то успокаивающие слова, а она завывала, лезла в драку и щёлкала челюстями, как крокодил.

– Он нашёл у неё что-нибудь?

– Он сказал, что причина чисто психологическая. Она протестует против чего-то, касающегося её личной жизни или окружения, и мне кажется, дело здесь не только в новых обоях. По-моему, она меня просто ревнует к дизайнеру по интерьерам.

– Серьезно? – удивилась Милдред. – А как Коко относится к дизайнеру?

– Он её игнорирует. Он слишком занят обнюхиванием клея.

Когда они пили кофе, Милдред спросила:

– Скажи мне честно, Квилл, у Роджера в газете всё нормально?

– Отлично. У него нюх учителя истории на точные факты, и пишет он хорошо.

– Я так беспокоилась, ведь он оставил преподавательскую работу в такой ответственный момент для семьи – появился на свет маленький и Шерон не работает. Но я думаю, его поколение более отважно, чем наше.

– Говори только за себя, Милдред. Мне, к примеру, нравится принимать отважные решения.

– Так ты решил снова жениться? – спросила она с надеждой.

– Не до такой степени отважные!

После того как она пожелала ему спокойной ночи, добавив, что ей хотелось бы добраться домой до наступления темноты, Квиллер направился к бару. Он и раньше бывал там, и Гарри Пратт вспомнил его излюбленный напиток: вода «Скуунк» с долькой лимона,

– Как ты объясняешь свою политику насчет бумажных салфеток? – спросил Квиллер.

– Всё стоит денег, – сказал Гарри на удивление тонким голосом. – Банк перестал давать мне бесплатные чеки, а бензозаправка перекрыла мне бесплатный воздух. Так с чего это я должен снабжать их бесплатными салфетками?

– Восхищён твоей логикой, Гарри.

– Понимаешь, когда я выставлял салфетки на стол, они очень быстро кончались. Мои клиенты пользовались ими не по прямому назначению, а чтобы высморкать нос, протереть ветровое стекло и Бог знает ещё для чего.

– Убедил! Вот, держи пятицентовик. Я беру салфетку, – сказал Квиллер и кивнул в сторону медведя, возвышающегося у входа. – Вижу, ты нанял нового вышибалу.

– Это работа Уолли Тоддуисла. В этом деле ему нет равных.

– Завтра у меня интервью для газеты с Уолли.

– А ты упомянешь кафе «Чёрный медведь»? – поинтересовался Гарри. – Сделай нам рекламу. Скажи им, что отелю почти сто лет и там оригинальный бар. – Он энергично извлек стопку салфеток из потрепанной упаковки. – Мой старик подзапустил это местечко, но мне удалось навести тут относительный порядок. Что нелегко, знаешь ли. У нас тут бывает много лодочников, а им нравится выглядеть побитыми.

Квиллер огляделся. В зале сидели лодочники в поношенной одежде и с потрепанными лицами, фермеры в фуражках, мужчины и женщины в деловых костюмах, старики со слуховыми аппаратами. Все они ели гамбургеры, земляничный пирог и выглядели вполне счастливыми. Все, кроме одного. Неподалеку он увидел парня с волосами песочного цвета; парень пил в одиночестве, сгорбившись над своим пивом, – воплощение уныния. Квиллер отметил, что на нём дорогие, но не сочетающиеся друг с другом вещи и на пальце сверкает сапфир.

– И давно вывеску разместили на крыше? – спросил Квиллер у Гарри.

– В тысяча девятисотом году, насколько я смог проследить. Её видно с озера, и если матросы соединят шпиль церкви Брр с буквой «К» на вывеске, то это приведёт их с западной стороны прямо к проливу.